С каждым днём Гермиона возвращалась домой всё позднее, и уже думала о том, что, возможно, ей вообще не следует уходить с работы. Она уже давно смирилась, что никто, кроме неё, этого не сделает, что только она может помочь Гарри найти преступника. Женщина уже не могла сказать, когда разговаривала с мужем не на повышенных тонах, да и когда они говорили вообще: обычно волшебница возвращаяясь видела его спящим, когда уходила — ещё не проснувшимся. Иногда ей казалось, что так даже лучше: Рон категорически отказывался смириться с тем, что его жена столько времени проводит в Министерстве. За последние месяцы Гермиона сильно похудела, а синяки под глазами становились всё ярче и ярче. И она прекрасно знала, что когда-нибудь выгорит.
Но, в действительности, ещё лучше она понимала то, что не имеет права выбирать: успешная карьера могла стоить ей даже жизни, но миссис Уизли никогда не делала из этого трагедию, наоборот — об этом она предпочитала молчать. Но Рональда ей провести не удалось.
Её усталость всегда плохо влияла на их отношения, но сейчас женщина вымоталась до такой степени, что не готова была даже думать о проблемах и ссорах с мужем, а если и думала, то обыкновенно обижалась на него. Она всегда знала, как для него важен комфорт и горячий ужин, но почему он даже не пытался её поддержать? Трудоголиком волшебница была и вправду, но этим летом дело приняло крайне серьёзный оборот, и Гермиона очень ценила любую помощь.
Когда она толкнула дверь, то почувствовала, что сегодня о её ждёт. Зачем, устроить очередной скандал или наконец просто обнять её, погладить по спине и сказать, что всё будет хорошо, что она со всем справится? Гермионе было физически необходимо почувствовать его поддержку, но она даже не верила, что Рон всё-таки сможет заставить себя её понять. По ночам она вообще ни во что не верила.
Утром ей будет лучше, пусть даже поспать у неё получится всего несколько часов.
Чуть прикусив губу, женщина повесила мантию на вешалку у входа и зашла в гостиную. Если бы только она чувствовала себя лучше, то смогла бы понять его.
-Здравствуй, Рон. - прикрывая глаза, волшебница опустилась в соседнее кресло, сбросила туфли и подогнула ноги. Можно было спросить, почему он не спит, но миссис Уизли боялась услышать ответ, который и так знала. Он не желал смириться с тем, что работа постепенно убивает его жену. Но эта самая жена знала, что здесь уже ничего не исправить.
Кто-то же должен.
-Эм.. Голос был тихим и неуверенным, как много лет назад, когда она почувствовала симпатию к Рону. -Как дела в магазине? Кого я обманываю? Я бы и так знала, если бы там случилось что-то серьёзное. Вообще, магазин был отчасти болезненной темой для Гермионы и, она была уверена, для всей их семьи. Фред, конечно, ни за что не простил бы им этой боли, страданий и давящей тоски по нему, но разве они когда-нибудь смогут его забыть? Страшно представить, что каждый день чувствует Джордж. И Гермиона знала, что, к счастью, не может его понять: у неё никогда не было близнеца, понимавшего без слов, да и вообще — не было братьев и сестёр. И потом, что хорошего, если руки опустит она? Война искалечила их всех и на всю жизнь, но с этим уже ничего не поделать. Можно только жить так, чтобы жизни Фреда, Люпина, Тонкс и всех остальных оборвались не напрасно.
Ради этого стоило задерживаться на работе допоздна, ради этого стоило быть готовой собственными руками уничтожить Бладвина Бладда, ради этого стоило сражаться за счастье.

Отредактировано Hermione Weasley (21-09-2014 18:36:23)

И только вздыхать оставалось.
Позднее, чем вчера. А завтра будет ещё позднее, чем сегодня. Если, конечно, Гермиона найдёт время и силы на то, чтобы выйти из кабинета. На работе ей лучше удаётся контролировать себя, а дома она обязательно рухнет в кресло, голова разболится, и по телу разольётся гадкая мышечная боль. Но что ей оставалось? Даже пожаловаться некому: Рон, Джинни и остальная компания прочтут лекцию о вреде трудоголизма, а Гарри и самому было ничуть не лучше. Впрочем, миссис Уизли вообще была довольно сдержанной.
-Много работы. - слабым и почти неслышным голосом отзывается волшебница, в очередной раз наклоняя голову, чтобы расслабить шею. Конечно, она изводила и даже, пожалуй, убивала себя этой работой, но, как обычно, больше действительно было некому.
И потом, если бы они когда-то ждали, пока кто-нибудь другой найдёт крестражи, вполне возможно, что ждать им пришлось бы до конца жизни. А при своей нечистокровности долго бы Гермиона не прожила. В общем, с фактом своей исключительности она смирилась очень давно, и, бывало, немного этим гордилась. Хотя, вообще-то, кошмары о прошлом так и не прекратились, и женщина предпочитала хотя бы не вспоминать о войне. Тем более, временами волшебница не успевала даже поговорить с Рональдом.
Его жизнь была совсем другой, и жена могла бы даже этому позавидовать, не будь она в глубине души такой честолюбиво-тщеславной, амбициозной и как будто бы неутомимой. Магазин она никогда не ненавидела, но и заходить туда заставляла себя с трудом. До сих пор из каждого угла на неё смотрел давно погибший Фред, но ещё хуже было представлять, что чувствуют его родные. В такие моменты Гермиона снова чувствовала себя мисс Грейнджер, не имеющей к Уизли никакого отношения. Хотя, если разобраться, её горе было немногим меньше. Но смотреть в глаза Джорджу она боится уже почти тридцать лет, потому что она никогда не сможет ему помочь.
Не знаешь? Да брось ты, Рон. Не с мужиками же я по ресторанам хожу, в самом деле. Женщина сказала бы это вслух, если бы действительно разозлилась или обиделась, но у неё не осталось сил даже на это. Ей не хотелось говорить об этом. Да и что говорить? Она прекрасно знает, что он переживает за её здоровье, только вот никак не хочет понять, что по-другому уже, кажется, быть просто не может.
-В Министерстве. Законы, проекты, ещё это убийство, с которым вообще ничего... ай, ладно. Гермиона знала, что Рону не так уж и хочется слышать ответ. Она предпочитала думать, что ему всё равно. Проще было думать, что муж просто не хочет её понять. В общем-то, он действительно не хотел.
-Ох, Рональд. Ты ведь знаешь, что некому. Кингсли назначил меня Советником, и пока мы не найдём того, кто убил предыдущего... Да и дел разгребать невпроворот. Волшебница прикрыла глаза рукой, положив голову на спинку дивана. Сейчас он снова разнервничается: они вместе уже столько времени, а Рон не так уж и изменился. Не изменилось, вообще, ничего: Гермиона любила его, но была в таком состоянии, что больше всего мечтала уронить голову ему на грудь и уснуть в его объятьях, а не выяснять, не могла бы она возвращаться домой не так поздно.

Меньше всего дома хотелось разговаривать о том, что Гермиона с таким трудом заставила себя закрыть в ящике письменного стола - о работе. Более того, даже это сверхзагадочное убийство с претензией на идеальное преступление она могла обсудить с несколькими людьми, а вот получить поддержку любимого человека - только от Рона. Конечно, он хочет как лучше: он всегда хочет, как лучше, но ещё со времён их обучения в Хогвартсе это порой приводит к результату совершенно полярному - к ссоре.
Тем более, что Гермиона пребывала в состоянии перманентного раздражения, вызванного усталостью: помириться с супругом наверняка было бы гораздо проще, если бы она из принципа отказывалась признать и свою вину в том, что в их семье всё пошло наперекосяк. Лишние мысли, лишние слова - сплошное расстройство, следы от которого - синяки под глазами, наливающимися всё больше. Миссис Уизли твёрдо знала, что начни она снимать стресс алкоголем - сопьётся с опережением графика, непременно. Конечно, можно было найти покой в объятьях Рона, но для этого нужно было наладить их отношения. В общем, эта женщина никогда не искала лёгких путей.
Наверное, причина этого разлада более глубокая, чем кажется.
Наверное, всё дело не только в том, что она приходит домой затемно, а домашнее хозяйство целиком и полностью находится теперь в ведении Роуз. Давно уже что-то не так.
-Ты? - удивлённо переспросила женщина. Если уж Гарри не может найти ни одной зацепки, то что взять с Рональда, который и на месте преступления-то не был? А в том, что она запомнила все детали, миссис Уизли сильно сомневалась - в расследовании участие она принимала скорее посредственное, занятая исполнением обязанностей Советника.
-Ох, брось, Рональд - волшебница отбросила со лба волосы. -Ну кто, если не мы, кто, Драко Малфой? - когда-то она была расстроена решением Рона оставить работу в аврорате, хотя для его безопасности так было действительно лучше. Но сейчас Гермиона понимала, что её тогда смутило: в их с Гарри руках оставались дела государственной важности, и проблемы - соответствующие.
А Рон со временем отдалялся от всего этого сильнее и сильнее.
Ему и раньше не нравилось обилие умственной деятельности, к которой так тяготела его жена, но он, вообще-то, прекрасно знал её к тому времени, как предложил выйти за него замуж.
-Спасибо, но... я сама недостаточно в курсе. Советника убили, зацепок - никаких. Только труп - как факт. Давай не будем об этом? - женщина с какой-то опаской, медленно положила ладонь на плечо мужа. Она всё время к нему несправедлива, как он её терпит? Нет, конечно, он мог бы относиться к ней с большим пониманием, но всё-таки если разобраться - он был главной жертвой карьеры своей жены, пусть она и не желала этого признавать.

Отредактировано Hermione Weasley (03-01-2015 21:10:21)

В чём на самом деле была причина, по которой Гермиона не могла найти покоя даже дома? Разумеется, её постоянная занятость и заинтересованность в работе не добавляли в их с Роном отношения согласия, но так было всегда - ещё с того времени, когда они были лучшими друзьями. Просто тогда со всем они справлялись вместе, а теперь ответственность за происходящее несли только Гарри и Гермиона, в то время как Рональд, имевший на то полное право, предпочёл более спокойную деятельность. Тем более, что потерявшему брата Джорджу отчаянно требовалась помощь: не только в магазине, но и вообще - иначе одиночество просто раздавило бы его.
А она не могла и не хотела останавливаться, даже став матерью, даже отчётливо понимая, что дети ей дороже всего остального взятого вместе. Волшебница строила карьеру, боролась за права домовых эльфов, позже - добивалась отмены законов, ограничивающих свободу нечистокровных, отчаянно пытаясь при этом быть хорошей женой и матерью.
Пока в какой-то момент не поняла, что просто не может успеть то и другое. А дети выросли, муж погрузился в изобретение каких-то вредилок, и Гермиона предпочла выбрать карьеру. Амбициозность всегда была довольно определяющей чертой её характера, а теперь женщина почувствовала, что магическому миру она нужнее, чем собственной семье.
Может быть, в масштабах судьбы всего этого мира было именно так, но её семья однозначно была другого мнения. Просто с ней мало кто рисковал спорить, тем более, что поддержка в лице Гарри делала эти споры совершенно бесполезными. Конечно, ни её жизнь, ни, она была почти уверена, жизнь её лучшего друга, легче и проще от этого не становились, но выбора не было - кто-то же должен.

А когда Рон обнял её, в голове мелькнула вспышка ослепительно яркого света, и Гермиона почувствовала, что сил работать у неё нет уже, должно быть, много дней, и что больше всего на свете она, к собственному удивлению, не видела бы своего кабинета ещё недели две. Конечно, рано утром ей придётся туда вернуться, потому как неразобранных дел осталось слишком много, и она обещала Гарри помощь в расследовании.
Но сейчас она могла только разрыдаться, уткнувшись носом в воротник его рубашки.
-Я устала, Рон. - она обхватила его за шею, второй рукой вытирая слёзы. Ей уже было стыдно за свою слабость, хотя муж был, в общем-то, единственным человеком, в чьём присутствии она могла позволить себе быть слабой.
Но она не привыкла.