| Кто они мне, я думаю, вам известно, если книги читали. Рассказывать, кто такие и чем занимаются, я не буду. Одна была напарница Варфоломея, жгла Содом и Гоморру, боевой ангел возмездия, такой же, как и я. Вторая была секретарем Габриэля и координатором, но сбежала, когда "запахло жареным". Предполагается, что обе теперь находятся на земле. Я хочу благодаря "Братству Розы" вернуться на небеса. Что думают Лаэли и Калипсо по этому поводу, решать вам. Или решим вместе, когда вы придете. Предполагается, что подруги/соратницы/ставшие за 5000 лет теми, кому я доверяю.
Пост Они все рухнут в Ад. Жалкие служители Сатаны, прикрывающиеся служением Создателю нашему. Лживые отродья, чье сердце давно окаменело от алчности, а вместо истинной веры - лишь поклонение Золотому Тельцу. "Не убей", говорят заповеди. Но разве это для меня? Лишь человечество, неразумная паства Создателя нашего, должны подчиняться. Я же, его верная слуга, была создана для наказания. А оно невозможно без жестокости. Разве заслуживали долгой и счастливой жизни те, кого отпевали сегодня? "Истинные служители небес, посланники Бога на земле", говорили про них представители церкви. "Мерзкие выродки", их называла я. Зажравшиеся боровы, Голос для кого давно уже стал лишь брендом по выкачиванию денег у народа. Лживые твари, что вгрызались в мясо, в Великий пост, прикрываясь своим известным "бес попутал". Могу поспорить, что многие из тех, кого навестила я на прошлой неделе, не читали даже Библию, зато из журналов, с раздетыми девицами на обложке, я уверена, могли бы составить огромную коллекцию. Но это уже не важно. Я их уволила. Не от имени Создателя нашего, слишком доброго для того, что бы разнести их всех к святыням нашим, а от своего собственного. В конце концов, разве не для того мне выдавалась безвременная лицензия на уничтожение живых существ, как для того, что бы поддерживать порядок?
Они давно уже заслуживали этого. Способные прерывать хруст своей едой лишь на то, что бы в очередной раз забрать деньги прихожан. Они гордились своими накоплениями, порой даже забываясь прикрываться благими намерениями. Дорогие телефоны ближе к Спасителю нашему? Дорогие машины быстрее довезут до Райских кущ? А быть может, их набитые желудки, помогут детям, что не едят неделями? Но это уже не важно. Их обгорелые тела похоронены еще несколько дней назад. Я слышала их крики о помощи, последние вопли боли, так нежно звучащие в моих ушах. От здания не осталось ничего. От их тел - еще меньше. Это как Содом и Гоморра, только в формате современного времени. Условное количество наказанных - действующие митрополиты. Уже бывшие, с учетом смерти. Не стоит делать из нашего Голоса бренд для выкачивания денег у населения. *
Я ненавижу служителей церквей. Этих ублюдков, чье существование сводится лишь к потреблению за счёт Создателя. Не все такие, знаю, но большинство из них, пробившихся к кормушке, не имеют права на спасение. И его не будет. Ад давно уже переполнен грешниками, не способными уяснить постулаты праведной жизни, но мне всё равно. В мою задачу входит лишь отправлять туда выродков, нарушающих законы Голоса в особо крупных размерах. Кому не повезет в следующий раз - не знаю. Кого замечу, того и грохну. Раз, два, три, четыре, пять, Раэль вышла грешников истреблять.
Знаю, мне говорила Лаэль, что моя политика не слишком подходит современности. Это в былые времена, мы с ней вдвоем уничтожили два самых грешных города, где разврат и содомия достигли невероятных пределов, а теперь, когда сам Голос признал, что погорячился, стоило быть немного терпимее. Но я не собиралась. Слишком много я потеряла когда-то, во имя "истребления греховности", для того, что бы самой сейчас смотреть на это мягко, сквозь пальцы. Я не была Святой, да и кто из нас, даже древних ангелов, им был? Кроме НЕГО, конечно же. Но всё же, сама за собой право решать, кому пора прекращать создавать небесам проблемы, я оставляла. Мне выдали лицензию, где не были прописаны имела. Я имела право казнить. И делала это, когда видела в том необходимость. Равнодушная аптекарша, что не хотела дать лекарство, хоть видела бедственное положение, не способный воспринимать этот мир здраво наркоман, что готов будет воткнуть нож в родную мать, за дозу, погрязшие в разврате служители церкви, в чем святого было меньше, чем в любой шлюхе..** Разве нужны они были этому миру? Болезнь на теле общества, грязь, не нужная никому. Позор создания Спасителя. Я слышала фразу "только Бог имеет право решать, кому жить, а кому нет". И конечно же, я не была ИМ. Но я, в отличии от людей, решивших вдруг, что они имеют право вершить чужие судьбы, была его мечом, созданным для того, что бы делать это вместо него.
Мне не нравится политика терпимости. Я не имею права осуждать его, но за те несколько тысяч лет, что я служу ему, слишком очевидно стало, что он стал мягче. Добрее, чем раньше. Никаких показных и массовых казней, никаких карающих акций. Целый отряд ангелов возмездия, моих собратьев, еще недавно совсем, занимался отловом мелких шпионов из Ада. Но с этим справиться мог бы любой юный ангел, вплоть до царевича Дмитрия**. Разве для того нас создавали и тысячелетиями воспитывали для того, что бы быть карой божьей, что бы затем мы в Райских кущах наблюдали за тем, как пчелка перелетает с цветка на цветок? Я не могла винить своих собратьев. Им не приказывали. И они, в отличии от меня, не были отступниками ни в чем. Но я не собиралась поддаваться той же неге и лени, что они. Столько веков мы с Локки, Лаэли и Калипсо вынашивали планы месте, надеясь уничтожить тех тварей с крыльями, что по иронии судьбы потом стали нашими собратьями, но теперь, когда всё было закончено, у меня не осталось дела. Забрали то, что я тысячелетиями носила в себе и чем питала свою злость. Теперь я была опустошена. Пусть моя ненависть и была разрушительна, но она питала меня. Подстегивала к действиям, не давала уснуть за эти тысячелетия, постоянно терзая моё сердце и заставляя вскипать кровь, но теперь, когда всё было закончено, у меня не осталось ничего. Ни Локки, которую я любила всем сердцем и чья смерть стала для меня почти собственной, ни ЕГО одобрения. У меня не отрезали крылья и не отобрали лицензию, не лишили силы, не объявили охоту на меня, за смерть тех моих ненавистных собратьев, кому я помогла исчезнуть, отправиться в Неверленд***, но и на небесах я уже никогда не стала бы желанным гостем. Да мне и не нужно было это, в общем - то говоря. Валяться на песочке, бесконечно разглядывая бескрайнюю водную гладь, попивая коктейли? Может быть и заманчиво, но не для меня. Слишком привыкла я за тысячелетия к тому, что бы быть злой. Слишком твёрдо стояла на земле для того, что бы вновь гулять по облакам. К тому же, убийство этой биомассы, напоминающей гниль - разве не лучшим искуплением за мои грехи это было?
Ненавижу служителей церкви, растлевающих детей и меряющих силу веры в приношениях. Свечи, приобретенные вне храма, не помогают достучаться до Голоса? Крестик, сделанный не из платины, не имеет никакого значения и даже статуэтка козла будет большим символом веры В НЕГО, если стоит дороже? Голос не услышит молитв, если за них не заплатить? Продажные твари. Я уничтожила их в огромных количествах и буду продолжать это делать. До тех пор, пока очередной мерзавец, что решит сделать деньги на имени Создателя нашего, помня о судьбе своих предшественников, не побоится этого, и не отправится в одном рубище в святые места. Пешком. Я готова была выпустить кишки каждому из них, каждому из этих лживых благодетелей, посланников божьих, уже даже забывающих порой прикрываться верой. Словно это стало новой, 11-ой заповедью для людей: "Сделай на НЕМ побольше бабла". Суки. Претензии у меня не только к ним, но когда я вижу очередное блядство, которому пытаются придать вид блаженства, начинаю свирипеть. Очень быстро и очень сильно. Удержаться просто невозможно.
Но каждый раз, словно наивный ребёнок, входя в очередную церковь, я искренне надеюсь увидеть хоть что - то, хотя бы отдаленно похожее на то, что должно было стать связью с ним. Порой встречается - наивные мальчики, сухонькие старушки, с искренней верой в глазах, и желанием помочь, и это, как правило, на доли секунд наполняет мое сердце первозданной добротой, но они - не показатель. Не их видит народ. Не они называют себя "его" руками и глазами на земле. А те, кто лишь способен всё портить. Люди видят это златобесие, на деньги, вытянутые за их веру, и злятся. Но не на конкретных людей, а на саму веру, на небеса, где никогда бы не одобрили поклонения деньгам. И разве могла я допустить, что ОН должен был огорчаться из-за недостойных?
Тут красиво. Но почти все церкви красивы, сделанные на деньги бизнесменов и бандитов, решивших вдруг, что это принесет спасение им после смерти. Воруй, убивай, кради, насилуй, обманывай, лги, но главное - установи золотые купола на собственные деньги. Один раз потратишься, зато спасение души без лимита. Нет, хорошие мои, так не получится. Я сжимаю кулаки, при одной лишь мысли о том потреблядстве, с которым связано теперь всё, что касается имени ЕГО, но держу себя в руках. Здесь я лишь в первый день и пока еще ничего не знаю. Как знать? Нас учили, что вера в добро должна быть нашим проводником в существовании. И я верю. Каждый раз, до первого опровержения. А уж потом не считаю себя виноватой, когда мозги очередного козла, взявшего на себя слишком много, размазаны по стене.
И всё же, какой бы я не была отступницей, я всегда любила ЕГО. То, что дал он нам всем, то терпение, которым он обладал. Мне никогда уже было не приблизиться к нему и не сидеть рядом, слушая речи, помогающие понять если не многое, то хотя бы суть, слишком виновна я была во многом. Но всё же, это вовсе не означало того, что теперь, даже готовая отрезать крылья свои, я могла отвернуться от него. Локки умирая сделала это. Откромсала свои крылья моим мечом, что бы после смерти попасть в Ад, слишком устав служить ему, и так, и не простив смерти наших семей. Я же, куда более резкая в какие-то моменты, нежели она, не смогла быть столь категорична. Те мрази, что кинули отрезанную голову моего сына к моим ногам, были наказаны. Теперь же мне оставалось лишь вершить то, для чего и была я создана когда-то, в этой своей жизни после смерти. Я была Ангелом Возмездия. И я умела хорошо мстить за предательство.
Мысль о хриплом смехе, который наверное бесконечно будет возникать в моей голове, заставляет в моей душе снова вскипать ярости. Вторая мысль, об умирающей Локки, что так и не смогла спастись, заставляет буквально кожей ощущать, как я ненавижу этот блядский мир. Третья мысль о том, что я осталась теперь одна и эмоции - то, что мешает делу, заставляет меня оставаться спокойной. Не знаю, когда это изменится, но пока я так и не смогла забыть смерть своей семьи, и смерть почти своей возлюбленной сестры. Словно огромная яма в моей бессмертной душе, заполнить которую могла лишь боль грешников. И всё же, я никогда не отвернусь от Голоса. Даже если он никогда уже не прозвучит в моей голове.
Рядом раздается тихий смешок, словно забавная реакция на мои мысли и я чувствую раздражение, пробегающее по мне волной. Мне хочется выбить зубы тому, кто отвлек меня от созерцания церкви и моих мыслей, но лишь осознание того факта, что в голове моей побывать этот "кто-то" не мог, заставляет сдержаться. Я должна быть терпимее. Я - не психопатка, убивающая всех подряд. Я уничтожаю лишь тех, кто несет собой вред. Своим бесчинством, корыстью, жестокостью и всем прочим. Но я не убиваю каждого, кто встречается на моем пути.
Медленно оторвав свой взгляд от созерцания блестящих куполов, я перевожу его на того, кто нарушил мой покой. Не люблю, когда ко мне обращаются незнакомые люди и дергают меня, но тут даже нечего сказать. Он смеялся чему-то своему, происходящему в его голове, и кто знает, что это было. Уверена, что нечто грязное или постыдное, но увы, я не умею читать мыслей. Он без страха и смущения смотрит на меня и я чувствую, что мне это не нравится. Слишком самоуверенный взгляд с долей интереса. И если смешок его был вызван какими-то мыслями, связанными со мной, то я заставлю его нос впечататься в череп, без права восстановления. Не стоит приставать к незнакомым девушкам, это тоже, не официальный, но грех.
Мужчина молчит, а я уже собираюсь уйти, войти в церковь или наоборот, покинуть ее территорию, еще не решила, но чувствую импульсы, пробегающие по коже. Обычно так бывает только лишь рядом с отродьями Люцифера. Правда, обычно я это чувствую довольно слабо, словно шерстяной тканью по коже провести, но теперь - как 220 вольт, ударившие по телу. Не то что бы, что бы так уж больно, особенно для меня, которую даже прямым выстрелом в сердце не вырубить больше, чем на пол минуты, но знак - вполне ясный. Не вижу никакой атрибутики слуг Зла, не чувствую запаха серы, неуловимого, но вполне ощутимого, если принюхаться, когда дело имеешь с ними, но судя по всему, что - то в этом мужчине есть. Те реакции, что вызывают у меня выродки из Преисподней - скорее интуиция, чем действующая способность. И вполне возможно, что сейчас я сильно ошибаюсь, но всегда лучше перепроверить и казнить невиновного, чем отпустить виновного. Принцип "лучше отпустить виновного, чем осудить десять невиновных", в изложении, которое считаю правильным я.
Не чувствуя никакого смущения, я сокращаю те несколько метров, что нас разделяют и обращаюсь к мужчине. Мои крылья надежно спрятаны под свободным плащом и я ничем не отличаюсь от сотни девиц, что шляются здесь, где - то рядом. Но мы одни. И я должна выяснить, к чему была эта реакция. Если окажется, что это - очередной сученыш, развлекающийся в церквях или находящий удовольствие в соблазнении девушек, что приходят сюда молиться, то без всяких мук совести, я вытащу его за пределы церкви, и разнесу ему голову. Или сожгу заживо, напоминая о геенне огненной, в которой ему еще долго вариться после смерти придется, целую вечность, но просто так - нет. Я не могу. Быть может он - лишь праведник, что пришел найти сюда утешение, хоть и не похож на того, кто будет это делать? Я должна выяснить. И та реакция, которую я ощутила возле него. У меня излишне развитая интуиция на наших врагов, как и у любого ангела, что должен с ними воевать, когда настанет время Страшного Суда, но слишком нервные деньки. Я могу ошибиться.
- Скажите мне, вы ищите спасения в НЕМ? Это простой вопрос. Уточнять его не нужно и всегда можно солгать, но во-первых, слуги Люцифера слишком горделивы для того, что бы не начать издеваться над этим, принимая меня за обычную верующую девушку, а во-вторых, даже если это обычный человек, что смеет насмехаться над небесами, или скажет хоть что - то святотатствующее, он уже заслужит право на свою казнь. Мне нужен лишь повод.
Наверное, я кажусь этому мужчине странной. Безликая светловолосая девушка, что пристает к нему со странными вопросами. Но меня вовсе не интересует, какое впечатление я произвожу на незнакомых мужчин. Мое дело - истребление тех, кто смеет насмехаться над верой.
Я чувствую нутром опасность, исходящую от этого мужчины, а своим ощущениям я привыкла доверять, но я не знаю, в чем подвох. Любой из посланников ЭТОГО, скорее всего, давным-давно бы выдал себя, но этот незнакомец ведет себя почти образцово. Можно конечно сломать ему шею под девизом "слишком дорогие часы, на которые он вряд ли заработал праведным путем", но слишком уж это притянуто за уши. А я, в последнее время, старалась не привлекать к себе лишнего шума без надобности. И к тому же, старалась действовать в последнее время в искупление своих грехов, к чему убийство невинного, без повода, совсем не относилось.
- Верите в то, что однажды зло будет истреблено? Ну же, посмейся над моими вопросами, что подошли бы скорее столетней бабке, прожившей в деревне, чем юной девушке, ну или какому-нибудь свидетелю Иеговы, которому лучше было не попадаться на моем пути, поиздевайся надо мной, и мне будет достаточно этого. Разорву за неверие, на полном основании, блять. Но нет. Я ощущаю опасность, исходящую от этого мужчины, но так и не могу понять, с чем это связано. Работает на благо нашего главного врага? Душу растратил на достижение богатства? Сатанист?
Я чувствую ту удушающую злость, которая возникает каждый раз, когда знаешь, что будет правильным, но не можешь доказать почему. Просто знаешь. И готов землю рыть, только бы уцепиться за малейший, хотя бы за уши притянутый повод, но он, как назло, ускользает у тебя из пальцев. Мне всё равно, как глупо я выгляжу со своими вопросами, мне нужно лишь выяснить, права ли я в своих ощущениях. И теперь, утратив всякий интерес к убранству церкви, я переключаю его на этого мужчину.
Он может начать ко мне приставать, приняв за блаженную, что не способна отдавать отчета всем своим действиям или оскорбить, и тогда, на полном том основании, подпишет себе смертный приговор, уж перед самой собой я найду оправдания, но нет. Что бы он сейчас не сказал, что бы не сделал, я должна быть уверена в том, что поступаю правильно. И я жаждала, что бы он сделал хоть что - нибудь плохое. Просто потому, что он вызывал у меня напряжение. А я, если речь конечно шла не о веселье казни, предпочитала оставаться спокойной.
прим.
* - под спойлером ниже. Zотов "Ад и Рай". …Речь прервал сильный, резкий треск. Сгорбленный митрополит, укрывавший голову чёрным капюшоном, встал во весь рост. Покрывало слетело прочь, упавшая монашеская шапка открыла стриженые светлые волосы. Огромные крылья цвета «металлик» развернулись за спиной – аж искры шипением отскочили.
– Вы все уволены, – спокойно сказала Раэль.
Щёлкнули взведенными курками сразу два автомата АК-47. Держа оружие навскидку, она повернулась – конференц-зал был перед ней, как на ладони.
– Мы на Небесах всегда знали – вас интересует только бабло, – продолжила девушка сухим, неживым тоном. – Теперь придётся платить…
Зал замолк в шоке – взгляды были прикованы к крыльям. То и дело слышался звон – из ослабевших рук на пол падали хрустальные фужеры с коньяком.
– Кто ты?! – сотряс пространство хриплый крик из президиума.
Раэль привычно закатила глаза к потолку.
– Ангел возмездия. Библию, надеюсь, читали?
Её слова вызвали бурю возмущения. Митрополиты встали с кресел, сжимая кулаки. Окладистые бороды тряслись в приступе праведного гнева. Страх исчез, уступив место раздражению от крайней наглости незваной гостьи.
– Крылья приклеила – решила, теперь умнее всех?
– Откуда взялась эта дура? Эй, милиция!
– Если ты ангел, то где твой «Патек Филипп»?!
Очередь из автомата ударила в люстру: всех осыпало блестящими осколками.
– Я предупреждала, – равнодушно изрекла Раэль.
«Бабочкой» раскинув обе руки с АК-47, она бешено завертелась на месте, как волчок, поливая конференц-зал свинцом. Лицо Раэль сделалось безумным – запрокинув голову, блондинка хохотала, в то время как пол покрывался десятками мёртвых тел. Жертвы падали справа и слева, обливаясь кровью, рядом с паштетом и омарами: промахнуться в такой тесноте было невозможно. Бойня продолжалась не больше минуты: дымящиеся автоматы дружно клацнули пустыми магазинами, словно поперхнувшись. Швырнув их через плечо, Раэль вытянула дрожащие, вспотевшие ладони.
– Welcome to Hell, – рассмеялась она. С кончиков пальцев сорвалось пламя.
Прохожие на улице вздрогнули, когда окна «Хайятта» взорвались, – наружу вырвался шар ревущего огня, повалил чёрный дым. Хором заныли сирены пожарной тревоги, противным пиликаньем заплакали десятки припаркованных у зданий машин. В воздухе повисли вопли раненых. Используя дым, как завесу, Раэль перелетела на другое здание и оказалась уже на Рождественке. Зайдя в лифт, ангел спрятала крылья под свободным чёрным плащом. Спустилась, вышла из подъезда и без помех скрылась в переулке. Стоило ей отойти на безопасное расстояние, зазвонил телефон.
– Ты срочно нужна в Ерушалаиме, – послышался в динамике знакомый мягкий голос. – Как можно быстрее, Раэль. Ад прислал конкурентов…
Задав пару уточняющих вопросов, ангел отключила на ухе блютус и побежала к проезжей части – срочно ловить такси в аэропорт.
Дорогу ей перегородил какой-то прохожий.
Раэль отработанным движением нащупала в рукаве нож.
– Эй, девчонка! Огоньку не найдется?
Она расслабилась, уловив запах алкоголя. Окинула парня взглядом. Белобрысый, как и она, нос картошкой, расстёгнутая, несмотря на мороз, куртка. Вышел из соседнего кабака? Что ж, ему ещё рано умирать.
– Иди туда, – показала Раэль направление. – Там сейчас много огня…
** - умерший в юном возрасте сын Ивана Грозного, который в книге Zотова числится ангелом.
*** - место между Раем и Адом, по книге Zотова "Ад и Рай", абсолютное "ничто". Убить того, кто уже умер нельзя, поэтому убитые ангелы и жители Ада отправляются туда.
- Необходимо знание книг Зотова, а в частности - серии про "Калашникова и Малинина".
- Внешности конечно же сменяемы и обсуждаемы.
- Со всем-всем обязательно помочь вам обязательно постараемся, не бойтесь брать редкие внешности или персонажей столь редкого фэндома.
- Буду очень ждать.
- Wisdom благодарю за картинки для заявки. | |
[/float]С почти полустоном понимаю, кому принадлежит тачка, находящаяся у меня на хвосте. Вижу, как машина Феникса нагоняет меня и почти равняется с Плимутом, а потом... Резкий удар в бочину, меня разворачивает на полном ходу и выбивает воздух из легких. Машина идет юзом, мне ее не выровнять, но слишком хорошо понимаю, что слишком поздно что-то делать, когда Плимут, будто спотыкается на дороге, и переворачивается в воздухе, опускаясь на крышу. Удар. Снова удар. Скорость и сила удара были слишком сильны, поэтому только и успеваю, как отсчитывать количество поцелуев с асфальтом, да чувствовать, как каждое столкновение отдается тупой болью во всем теле. Прикрываю руками голову, ощущая в салоне железный запах крови и бензина с горелыми покрышками. Это только в фильмах аварии красивые. Это только на экране можно после выйти и, отряхнувшись, пойти дальше. На самом деле, это больно и очень страшно. И нет картинок перед глазами, которые показывают всю твою жизнь. Нет никаких мыслей. Нет ничего. Ты просто молча принимаешь все, что происходит, будто застыв, словно каменное изваяние, под стон гнущегося железа и крики боли машины. И даже не сразу понимаю, что кувырки на дороге превратились. С трудом отнимаю руки от лица, стараясь унять мелкую дрожь во всем теле. Разбитый висок неприятно пульсирует, а на губах чувствуется вкус крови. Вот только даже не это важно, а то, что медленно, почти лениво, вползает в голову воспоминание о том, что Плимут заряжен закисью азота, которая в любой момент может сработать. [float=right]
[/float]На ощупь ищу ручку дверную, облизывая пересохшие губы и собирая остатки сил только для того, чтобы толкнуть ее и, в буквальном смысле, вывалиться из салона, ощутимо приложившись спиной о горячий асфальт. Воздуха не хватает, болит каждый миллиметр тела, а расстроенное зрение выхватывает мужскую фигуру, не спеша идущую ко мне. Не спуская с него взгляда, почти не дышу, когда вижу, направленный на меня ствол и слышу звук затвора. И в этот момент внутри что-то щелкает. Я должна встать. Встать, во что бы это мне не стало. Перевернувшись на бок, упираюсь ладонями в асфальт и, не отводя от Феникса глаз, стараюсь поднять тело, которое отказывается слушаться меня. Не могу никак понять, почему он медлит, словно издеваясь, а мне только один рывок. Нужен только один рывок, чтобы поднять себя на ноги. Маленький, ничего не значащий, но такой нужный мне сейчас. И сердце почти не стучит, только рваное дыхание обжигает разбитые губы. Смотрю Фениксу в глаза и слышу выстрел. Будто со стороны. Словно не со мной. Как в замедленной съемке слышу грохот взрыва Плимута. Не успеваю даже пикнуть, чувствуя, как меня поднимает в воздух. Не чувствую ничего. Ни боли от удара о землю, ни страха. Ничего. Никаких эмоций, кроме шума взрыва в ушах. Ощущаю под щекой холодную землю, пальцами сминая ее, но сил ни на что не осталось. В голове все звенит, с каждым мгновением усиливаясь и становясь все невыносимее и громче. Боюсь, да и не могу, пошевелиться, молча смотря на то, как горит моя машина, лежащая на дороге. И именно в это самое мгновение перед глазами возникает мой крест, который я оставила в машине Доминика в гараже. За ним я не вернусь. Уже не вернусь.
[/float]
[/float]Каждый из нас, кто живет на этой гребаной земле стремится к тому, что принято называть удовлетворением собственного эго. Каждый из нас, как бы яростно он того не отрицал, стремится к тому, чтобы показать себя во всей красе. При первой встрече. Это уже потом, при дальнейшем общении начинают всплывать подводные айсберги и весь лоск первой встречи сходит на нет, шелуха осыпается, блеск меркнет, обнажая в тебе самом самые потаенные и острые чувства, эмоции, поступки. Только с ходом времени ты понимаешь, что твой собеседник не всегда такой нашарпенный, что глаза голубые только благодаря линзам, что по утрам это вовсе не солнышко улыбающееся, а грозовая туча, угрожающая затопить все, что только возможно, что во время голодовки лучше быть где-нибудь подальше, а такие нежные чувства, как любовь и вовсе иногда режут по живому. Все мы рисуем картинку себя не жалея при этом красок, выбирая их очень тщательно, смакуя каждый мазок и выверяя каждое движение. Да, мы скрываем этот факт, людям вообще свойственно многое скрывать. Тогда кажется, что при таком раскладе тебя не смогут застать врасплох, что тайны смогут уберечь тебя от неудобных ситуаций в будущем, что ты то будешь тем единственным, кто опровергнет суждение, что все тайное рано или поздно становится явным. Все пытаются. И я пытаюсь. И эта блондинка напротив тоже пытается. Просто у каждого на то свои методы. Не могу сказать, верю ли я в успешный исход этой затеи, ибо знаю, что не умею быть загадочной что кисейная барышня средних веков, но все же... все же тоже не спешу раскрывать перед каждым встречным-поперечным свои слабые стороны. Да и сильные тоже. По девушке напротив невооруженным глазом видно, что ни черта она не рада знакомству и все эти слова благодарности сказаны лишь для того, чтобы поставить в своем воображаемом списке морали и нравственности очередную галочку. Будь на то ее воля и не будь Тайлер замешан во всем этом, она бы уже давно с особым усердием выцарапывала мне глаза при этом не церемонясь в движениях.
[/float]Терпкий аромат практически сразу перебивает запах вампира, что не может не радовать. И только после первого глотка, будто бы спохватившись, отнимаю бокал от губ, немного замедленно их облизываю и в пригласительном жесте протягиваю пустой бокал малышке напротив: - Составишь компанию?.. маленькая пауза, ... хотя... а тебе уже исполнилось восемнадцать, когда тебя укусили? А то еще схлопочу за распитие спиртных напитков с несовершеннолетними, внимательный взгляд из-под полуопущенных ресниц и явный вызов. Я не умела дружить, и этот факт был мне известен уже давно. Тем более дружить с теми, кто изначально настроен на войну со мной. Я не могу сказать, что эта вампирша мне неприятна, но и сказать, что мы станем лучшими подругами, как того хочет Локвуд, я тоже не могу.
.jpg)
